* * *
Эта крыша, усаженная антеннами,
Сопричастна моим вдохновениям.
Иногда я веду разговор со стенами,
Стены слушают с изумлением.

И часы над столом снисходительно слушают,
Равномерно секунды считая.
Иногда мне досадно на их равнодушие:
Я им все свои строчки читаю!

Эти строчки я жду с нетерпением, с трепетом,
В каждом слове ищу их случайном.
И бессвязным, почти бессознательным лепетом
Неожиданно их встречаю.

И за стол! Занесённый в полметра тетрадями.
К неисписанным кипам бумаги.
Забывая о крышах, больных маскарадами,
Вспоминая о ветре-бродяге.


* * *
Дождь остудит немыслимый жар.
Я сгорю изнутри, как торфянник.
Дар гореть - удивительный дар -
Быть кусочком заката багряным.

Я сгорю. А душа моя ввысь
Унесётся, восстанет как Феникс.
А стихам - их, словесная, жизнь,
Слову тоже отмерено время.

Занавеска от ветра вздохнёт,
Колыхнутся на стенах тени
И погаснет ночной небосвод...
А душа моя словно Феникс...


* * *
Я начинаю. Потом будет поздно.
В эту пустыню, в эту бездонность,
Я начинаю путь в невесомость,
В тощу небес, к пламенеющим звёздам.

Вещие сны этой ночью являлись
И разбудили меня до рассвета.
Где-то борясь с сумасшедшим ветром
Девушка-Птица ввысь поднималась.

Ветра порывы, крылья и звёзды.
Это когда-то со мной случалось.
Девушка-Птица ввысь поднималась...
Я начинаю. Потом будет поздно.


* * *
Острые скалы ввысь устремлялись.
Ветер кружился гигантской воронкой.
Снежные кольца с гор поднимались.
Небо качалось на ниточке тонкой.

Крылья устали слушаться ветра,
Бьющего с дикой отчаянной силой.
Только от скал отраженье света
Я, как последнюю милость ловила.

Врезались в память блики и тени...
Время, как ртуть, раскалялось и стыло.
Небо и лёгкость... Небо-прозренье
Так я ещё никогда не любила!